28.06.2006: "ЗНАЕШЬ ЦАРЯ - ТАК ПСАРЯ НЕ ЖАЛУЙ!" - 3
Завершаем публикацию, начатую в "Русском вестнике" в №№ 5 и 7 ("Знаешь Царя - так псаря не жалуй!"), рассказывавшую - напомним - о генерале от кавалерии графе Ф. А. Келлере (1857-1918), одном из немногих в марте 1917 года оставшихся верным своему Государю, и о бароне Г. К. Маннергейме (1867-1951), предпочевшем званию генерала Русской Императорской Армии именование маршалом Финляндии.
Чисто внешне имя Маннергейма с 1918 г. не сходило со страниц как мировой, так и советской прессы. Граф Келлер, наоборот, был вроде бы прочно забыт. Но оказалось, что это не так. Федор Артурович неожиданно стал близким и понятным человеком многим русским людям. Его полюбили, пусть и не ведая его настоящего имени. Причем речь идет не только о рядовых советских "винтиках", но и о самом вожде. Совершил это чудо русский писатель Михаил Афанасьевич Булгаков, написавший роман "Белая гвардия" и пьесу "Дни Турбиных"...

РЫЦАРЬ "БЕЛОЙ ГВАРДИИ" ПОЛКОВНИК НАЙ-ТУРС
"Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй"1), - так неторопливо и торжественно, словно древняя хроника, начинается роман "Белая гвардия" М. А. Булгакова.
Роман "Белая гвардия" был написан М. А. Булгаковым в 1923-1924 гг., частично опубликован заграницей в 1925-м.
"Год писал роман "Белая гвардия", - признавался в октябре 1924 г. писатель. - Роман этот я люблю больше всех других моих вещей"2).
Михаил Афанасьевич Булгаков (1891-1940) был уроженцем города Киева. Родился он в семье профессора богословия Киевской духовной академии. Дед его был священником в Орловской губернии. 6 апреля 1916 г. будущий писатель окончил медицинский факультет Императорского университета св. Владимира в Киеве и был "утвержден в степени лекаря с отличием", отправившись осенью к месту назначения - в Смоленскую губернию.
М. А. Булгаков вернулся в Киев в феврале 1918 г. "...По счету киевлян, - писал он в одном из первых своих имевших успех фельетонов, - у них было 18 переворотов. Некоторые из теплушечных мемуаристов насчитали их 12; я точно могу сообщить, что их было 14, причем 10 из них я лично пережил"3).
Будучи врачом, он дважды мобилизовывался: сначала в армию гетмана Скоропадского, потом - петлюровцами. Отсюда весьма точно описанные в романе известные нам исторические эпизоды: взрывы в гетманском Киеве, покушение на германского генерал-фельдмаршала Эйхгорна, зверское убийство русских офицеров на позициях. По свидетельству ученых, постоянно появляющиеся мемуары и документы лишь подтверждают удивительную достоверность художественных образов булгаковской прозы [...] Наверно, это происходит потому, что автор книги - очевидец, участник событий, позднее собравший множество фактов и устных рассказов, целую библиотеку книг, вырезок, полевых карт"4).
Самым героическим персонажем романа, без сомнения, является полковник Най-Турс. Это обстоятельство да еще, пожалуй, некоторая загадочность Най-Турса, во многом обусловленная его необычной фамилией, приковывало к нему интерес многих литературоведов, пытавшихся найти исторический прототип полковника.
Многих соблазняет странная фамилия: Най-Турс...
Израильская исследовательница М. Каганская усмотрела в ней самую, как она пишет, "спрятанную тему романа: это тема не только великой русской революции, но и великой французской, гибели двух монархий..." Вторую часть его фамилии она производит от французского таурс (башни), отчества матери "Францевна" - "от истинного отечества Най-Турсов - Франции". Справедливо указав, что фамилия эта "для русского уха совершенно непостижимая", Каганская на той же странице противоречит самой себе, утверждая, что "корни ее не только галльские, но и славянские: "буй-тур Всеволод", мужественный воитель печенегов, каковыми печенегами... несомненно, представлены петлюровцы"5). Последнее и впрямь удивительно: эк, куда занесло "русистку", сочиняющую на иврите.
Эту тему у Каганской подхватил Е. А. Яблоков, внеся в это, правда, и своё: перекличку "Белой гвардии" с "Войной и миром". Для него "картавость Ная ассоциативно" связывается "с толстовским Денисовым"6). Согласно такой "логике" остается включить в эту компанию "вождя мирового пролетариата". "Французская" (и шире "романская") тема в "Белой гвардии", - пишет он далее, - отчетливо проявлена в связи с Най-Турсом и членами его семьи. Уже сама эта фамилия представляется отчасти связанной с французским языком (таурс - башни); имя Ная, Феликс, означает "счастливый", а, учитывая еще и отчество - Феликсович, можно сказать, что Булгаков (возможно, не без иронии) назвал героя "счастливейшим". Мать Ная - Мария Францевна - ассоциируется с Марией Французской: скорее всего Антуанеттой, поскольку актуализированы связи с эпохой великой французской революции"7).

Еще один современный исследователь Б. В. Соколов интерпретирует фамилию Най-Турс как сочетание английского слова (рыцарь) и латинского урс (медведь), выводя из этого своего "рыцаря Медведя". Далее, используя известный сборник биографий белых генералов Н. Рутыча, он приходит к выводу о сходстве обстоятельств гибели Най-Турса и ранения генерал-майора Н. В. Шинкаренко (того самого, что приезжал к графу Келлеру с бароном Маннергеймом в марте 1917 г. в Оргеев!): "Оба с пулеметом прикрывали отступление своих"8). Но кто не прикрывал с "максимом" отход "своих". Та же, например, Анка-пулеметчица. Правда, она, конечно, не была белым генералом и... мужчиной. Но всё же серьезность выдвигаемых Соколовым аргументов трудно принять к делу.
Едва ли М. А. Булгаков знал и о существовании турсов - так звали великанов в древнеисландских песнях о богах и героях, собранных в "Старшей Эдде", хотя это созвучие как будто даже ближе к делу.
То, как препарируют произведения Булгакова коновалы от литературоведения, хорошо видно на примере американского еврейского "булгакоеда" С. Иоффе. Ничтоже сумняся, сей ученый муж "разоблачает" мнимый камуфляж булгаковского романа "Собачье сердце": Чугункин - это Сталин, профессор Преображенский - Ленин, доктор Борменталь - Троцкий, кухарка Дарья Петровна Иванова - Дзержинский, машинистка Зинаида Бунина - Зиновьев, большая квартира на Пречистенке - Кремль, чучело совы со стеклянными глазами - Крупская, портрет профессора Мечникова, учителя Преображенского - Карл Маркс и т. д.9)
После всего этого наукообразного бреда трудно удивляться таким, к примеру, толкованиям:
Най-Турс прихрамывает, а "хромота маркирует нечистую силу".
Он погибает на перекрестке, а "согласно традиционным представлениям перекресток - это роковое "нечистое" место, принадлежащее демонам, место пребывания душ умерших, особенно заложных покойников".
И, наконец, "фонетическая близость первой части фамилии полковника - "Най" - слову "навь", обозначающему мифологическое воплощение души умершего, "живого мертвеца"10).
Нечего сказать, ловко "отделали" гусара. Только зачем?
Характерно, что даже правильно определивший исторический прототип полковника исследователь утверждает: "...Фамилия Най-Турс, как и фамилия Келлер, является прусско-курляндской"11). На чем основано сие утверждение, нам неведомо...
Между тем подобная фамилия (речь, подчеркнем, мы ведем о фамилии, а не о прототипе булгаковского героя) была известна в России, но имела отношение к... Сиаму.
Дело в том, что в Императорский Пажеский корпус в начале века поступил принц Чакрабон (1883-1920), второй сын Сиамского короля, с которым Государь Николай 2, еще будучи Наследником Российского Престола, познакомился во время Своего Восточного путешествия.
"Когда я принял Пажеский корпус, - вспоминал ген. Н. А. Епанчин, - в нем воспитывался Сиамский принц Чакрабон, второй сын Короля, и два сиамца: Най-Пум и Малапа; принц и Най-Пум были в специальных классах, а Малапа - в общих, он был значительно моложе первых двух. Государь весьма интересовался воспитанием этих юношей, а относительно принца Чакрабона Его Величество сказал мне, чтобы я смотрел на него, как на Его сына. Сиамцы были помещены в Зимнем дворце, получали стол от Двора, придворный экипаж, прислугу и все прочие удобства; одним словом, они были обставлены по-царски. [...] По окончании курса специальных классов корпуса принц и Най-Пум в августе 1902 г. были произведены в корнеты Гусарского Его Величества полка"12).
Такое особое, помимо принца, отношение ко второму сиамцу породило в Петербурге взгляд, что "компаньон Принца простым смертным быть не может, получает одинаковое содержание из Бангкока, стало быть, он внебрачный сын кого-либо из братьев Сиамского короля, если не его самого"13). Ведь у короля только официальных жен было три.
Принц Чакрабон был пажом Государыни Александры Феодоровны, изъявив к тому настоятельное желание14), а Най-Пум (ок. 1884-1947) - вдовствующей Императрицы Марии Феодоровны15), что, конечно, также было завидной честью.
"Принц Чакрабон, - вспоминал его сотоварищ С. Х. Рооп (1882-1956), - окончил курс первым и записан на мраморную доску вместе с гр. Келлером, т. к. у них обоих были равные баллы"16). Речь, напомним, идет о гр. Ф. Э. Келлере - двоюродном брате генерала Федора Артуровича. И далее: "1902 г. 10 августа принц Чакрабон и Най-Пум были произведены в корнеты Л.-Гв. Гусарского Его Величества полка, а в 1906 г. января 23, ввиду окончания военного образования в России, принц Чакрабон был отозван Его Величеством королем Сиама... на родину"17).
После выпуска из Пажеского корпуса, еще до возращения домой, принц Чакрабон, помимо службы в полку, учился в Николаевской академии Генерального штаба. В это время он и познакомился с приехавшей в 1904 г. в Петербург своей будущей супругой Екатериной Ивановной Десницкой (1886-1960), поступившей на курсы сестер милосердия. Окончив их, юная сестра отправилась на Дальний Восток, где шла русско-японская война. Возвратилась оттуда она с тремя наградами, в том числе и с Георгиевским крестом18).
"В Царские дни, - свидетельствовал ген. Н. А. Епанчин, - принц и сиамцы, по собственному желанию, присутствовали на молебствиях в корпусной церкви"19).
Это принесло свои плоды. Во-первых, известно, что принц Чакрабон, будучи буддистом, венчался со своей русской избранницей в Константинополе. Не креститься при этом он не мог... Как бы то ни было, он станет первым в Сиамской королевской семье, кто напрочь откажется от традиции многоженства. Ну, а во-вторых, сотоварищ принца по Пажескому корпусу Най-Пум изъявит желание креститься.
Сам Император Николай 2 станет крестным отцом Най-Пума20), к имени которого в крещении Николай прибавится отчество Николаевич. Вскоре поручик Н. Н. Най-Пум, по его настоятельному ходатайству, получит русское подданство. Его фотография имеется в альбоме, который получил каждый участник Исторического костюмированного бала в Зимнем Дворце 22 января 1903 г. То был, как известно, последний большой придворный бал в истории Российской Империи, на котором Государь явился одетым в наряд Царя Алексея Михайловича, а Государыня - в платье Царицы Марии Ильиничны, супруги Тишайшего. Корнет Най-Пум запечатлен на одной из фотографий среди офицеров охраны Высочайших Особ. Известно, что лейб-гусар из Сиама владел секретами восточных единоборств, которым обучал царскую охрану21).
Что касается Екатерины Ивановны Десницкой, то по приезде в Сиам она стала именоваться принцессой На Питсанулок. Первой из королевских невесток 28 марта 1908 г. она родила сына. Принц Чула Чакрабон стал писателем и ученым-историком, автором обширного эссе об Императрице Екатерине 2 и монографии о Сиамской королевской династии Чакри, имел чин генерала22).
Следует подчеркнуть, что по чисто житейским обстоятельствам принцесса была связана с Киевом. После кончины отца (1888), а потом и матери (1904) она была связана с семьей своего дяди, инженера путей сообщения Михаила Ивановича Хижнякова, главного инженера правления Юго-Западной железной дороги, проживавшей в Киеве. Туда Высокие супруги приезжали во время своих нечастых визитов в Россию23). Вот почему именно киевские газеты особенно усердствовали в распространении небылиц о "русской королеве в Сиаме". В таком искаженном виде эта история необыкновенного замужества нашла, например, отражение в повести К. Г. Паустовского "Далекие годы". Не мог не знать об этом и киевлянин М. А. Булгаков, вряд ли не заинтересовавшийся столь экзотической историей. Не мог он не слышать, разумеется, и имени офицера Най-Пума, кстати говоря, полковника и гусара, как и его Най-Турс.
Во время Великой войны Н. Н. Най-Пум командовал третьим эскадроном Л.-Гв. Гусарского полка, "был популярен среди рядовых за ум и личную храбрость, и после революции его переизбрали на командирскую должность в солдатском совете"24). После гражданской войны Николай Николаевич жил в эмиграции сначала во Франции, а затем переехал в Англию.
Принц Чакрабон скончался 11 июня 1920 г. в Сингапуре. Принцесса На Питсанулок, Екатерина Ивановна Десницкая, - в 1960 г. в Париже. Полковник Най-Пум скоропостижно умер 21 ноября 1947 г. в графстве Корнуэлл в Англии25).
+ + +
О графе Ф. А. Келлере как одном из прототипов полковника Най-Турса в романе стали писать в последнее время, в том числе и после публикации новых документов. Печатая отрывок из воспоминаний юнкера Михайловского артиллерийского училища В. В. Киселевского, доктор филологических наук В. Сахаров отмечает: "Его самого и его историю Булгаков не знал, но личность студента-юнкера из хорошей семьи угадал замечательно. А тот не остался в долгу и как-то весело и безшабашно, с милыми интонациями "золотой" дворянской молодежи рассказал свою версию описанных в "Белой гвардии" событий, особенно историю последнего боя горстки добровольцев, возглавляемых выдающимся кавалерийским командиром Ф. А. Келлером, столь многое передавшим героическому булгаковскому Най-Турсу, печальному рыцарю безнадежного "белого дела"26).
Графа Ф. А. Келлера М. А. Булгаков, по всей вероятности, знал еще до Киевских событий. После окончания университета все лето 1916 г., вплоть до сентября, когда М. А. Булгаков получил назначение в деревню Никольское Смоленской губернии, молодой врач проработал в киевских больницах, а затем в качестве добровольца Красного Креста во фронтовых госпиталях Каменец-Подольска и Черновиц.

Но именно в июне 1916 г. Федор Артурович, как известно, был ранен. "Генерала сразу же доставили в Каменец-Подольский военный госпиталь, - пишет современный украинский исследователь Ярослав Тинченко, - где оказали медицинскую помощь. Именно в это время в госпитале работал не кто иной, как Михаил Афанасьевич Булгаков. Генерал Келлер был настолько известной и выдающейся личностью, что у нас не остается сомнений в том, что будущий писатель мог его видеть или же даже с ним встречаться"27).
Позднее, в 1919 г., в качестве "армейского хирурга в резерве" Михаил Афанасьевич был направлен в распоряжение штаба Терского казачьего войска в Пятигорск, где находился его брат. Туда же как раз в это время был переброшен 5-й гусарский Александрийский полк, входивший в состав Войск Северного Кавказа*. Окончательно сформированный в июле 1919 г. в Грозном, он принимал участие в усмирении Чечни, описанном впоследствии М. А. Булгаковым в "Необыкновенных приключениях доктора".
"С 24 октября 1919 по 9 января 1920 года, - писал сослуживец гр. Келлера полк. С. А. Топорков, - Александрийский гусарский полк, шестиэскадронного состава, с конно-пулеметной командой и при трех штаб-офицерах, шести ротмистрах и 21 обер-офицере, победоносно прошел Чечню и половину Дагестана, не зная ни одного неудачного боя"28). Память о бывшем своем славном командире среди офицеров "безсмертных гусар" была жива, а пребывание молодого армейского хирурга в Киеве как раз во время гибели графа Келлера не могло не вызвать ответного интереса.
Целый ряд характеристик полковника Най-Турса в романе заставляет нас вспомнить о генерале гр. Ф. А. Келлере.
Фамилия, грассирование Най-Турса в романе - все это призвано свидетельствовать о нерусскости его происхождения.
"Гусар"29) и даже, более того, "боевой армейский гусар"30). "Гладко выбритый с траурными глазами кавалерист в полковничьих гусарских погонах", "с вытертой георгиевской ленточкой на плохой солдатской шинели"31). Что ж, все это не противоречит облику графа - кавалериста, гусара, Георгиевского кавалера, запечатленному на фотографиях в солдатской кавалерийской шинели.
Най-Турс "прихрамывает", не может поворачивать голову, "потому что после ранения у него была сведена шея, и в случае необходимости посмотреть вбок он поворачивался всем корпусом"32). Все это опять-таки точное описание результатов ранений, полученных графом Келлером во время революции 1905 г. в Царстве Польском и на полях Великой войны. Как работавший в Каменец-Подольском лазарете Булгаков мог знать о них...
Полковник Най-Турс был командиром второго эскадрона Белградского гусарского полка33). В том же полку младшим врачом был Алексей Турбин34). В романе помянута славная атака второго эскадрона белградских гусар на Виленском направлении в 1916 г. Булгаковедами давно установлено, что ни полка такого, ни такой атаки в 1916 г. на Виленском направлении не было. Исследователи полагают, что эта атака была отзвуком знаменитого боя под Ярославицем 10-й кавалерийской дивизии гр. Ф. А. Келлера в августе 1914 г., именующегося военными историками последним кавалерийским боем мировой истории.
Полковник Най-Турс гибнет в день вступления петлюровцев в Киев, прикрывая отход юнкеров. Смерть его в сознании Николки Турбина была исполнена особого значения. Добравшись домой, ночью того же дня он "зажег верхний фонарь в своей угловой комнате и вырезал у себя на двери большой крест и изломанную надпись под ним перочинным ножом: "п. Турс. 14-го дек. 1918 г. 4 ч. дня"35). Точное время "боя в сумерках" графа Ф. А. Келлера!

Именно Николка Турбин разыщет потом мать и сестру полковника Най-Турса, опознает его в морге среди десятков погибших в эти дни и положит в часовне "с аршином пестрой георгиевской ленты, собственноручно Николкой уложенной под рубаху на холодную его вязкую грудь". "Най стал радостнее и повеселел в гробу"36)
Сущность полковника Най-Турса в каком-то смысле раскрывается в сне Алексея Турбина:
"Он был в странной форме: на голове светозарный шлем, а тело в кольчуге и опирался он на меч, длинный, каких уже нет ни в одной армии со времен крестовых походов. Райское сияние ходило за Наем облаком"37). Глаза - "чисты, бездонны, освещены изнутри"38).
На вопрос Алексея Турбина Най-Турс подтвердил, что он действительно находится в раю. На недоумение по поводу "странной формы" ("Вы, позвольте узнать, полковник, остаетесь и в раю офицером?") последовал ответ уже вахмистра Жилина, "заведомо срезанного огнем вместе с эскадроном белградских гусар в 1916 году на Виленском направлении": "Они в бригаде крестоносцев теперича, господин доктор..."39)
Знамя, шитое крестами, в саван выцвело
А и будет ваша память - белы-рыцари.
И никто из вас, сынки! - не воротится.
А ведет ваши полки - Богородица!**
Первоначальное авторское название романа М. А. Булгакова было "Белый Крест". При этом нельзя не вспомнить белый крест Келлера - и нарукавный православный для монархической Северной армии, и мальтийский в Русской Западной Добровольческой армии кн. П. М. Бермондта-Авалова40). И тот, и другой - осьмиконечные!
Эта рыцарственность Най-Турса резко выделяет его среди других положительных героев романа, которым, при всей их нравственной безупречности, присуще все же повышенное жизнелюбие. Спасая чужие жизни, они не забывали при этом и о своей. "Единственный был..."41), - говорит о нем капитан Мышлаевский. Именно готовность не на словах, а на деле пожертвовать собой ради других не только - повторимся - выделяет Най-Турса из среды положительных персонажей романа, но и отделяет его от них. И дело тут, понятно, не в одной лишь физической смерти.
Характерно, что сам М. А. Булгаков признавался своему другу П. С. Попову, что Най-Турс в его представлении - это "отдаленный, отвлеченный идеал русского офицерства, каким должен быть в моем представлении русский офицер"42).
В романе спасение жизней поверивших бежавшему гетману молодых юнкеров и офицеров досталось полковнику Най-Турсу (вспомним, что именно спасение офицеров подвигнуло графа Келлера принять над ними команду 1 декабря 1918 г. - дело заранее обреченное на неудачу).
"- Юнкегга! Слушай мою команду: сгывай погоны, когагды, подсумки, бгосай огужие! По Фонагному пегеулку сквозными двогами на Газъезжую, на Подол! На Подол!! Гвите документы по догоге, пгячтесь, гассыпьтесь, всех по догоге гоните с собой-о-ой!
Затем, взмахнув кольтом, Най-Турс провыл, как кавалерийская труба:
- По Фонагному! Только по Фонагному! Спасайтесь по домам! Бой кончен! Бегом магш!"43) Так в романе.
"...Нам неизвестно, - пишут булгаковеды, - что говорил граф Келлер своим подчиненным, но то, что он советовал им бежать на Подол - это факт. Печерск был занят повстанцами еще утром, а центр украинские войска захватили только что. По логике, оставался свободным от частей Директории только Подол. Так что основная мысль речей графа Келлера и Най-Турса сходятся (распыление и бегство на Подол)"44).
В пьесе миссия Най-Турса достается полковнику Алексею Турбину. В ней, по словам уже упомянутого друга М. А. Булгакова П. С. Попова (несомненно пользовавшегося консультациями писателя), автопортретный образ Алексея Турбина из романа, слившись с полковником Най-Турсом, дал в пьесе новый комбинированный образ - более сложный и структурный45). Правда, в своем выступлении в театре Мейерхольда в феврале 1927 г. сам писатель расставляет иные акценты: "...Тот, кто изображен в моей пьесе под именем полковника А. Турбина, есть не кто иной, как изображенный в романе полковник Най-Турс, ничего общего с врачом в романе не имеющий"46). Позднее, отвечая на вопрос о предпочтительности для него повествовательной или драматической формы, Михаил Афанасьевич говорил: "Тут нет разницы, обе формы связаны так же, как левая и правая рука пианиста"47).
Известно, что в апреле 1925 г. МХАТ обратился к Михаилу Афанасьевичу с предложением инсценировать роман. В 1926 г. пьеса, получившая название "Дни Турбиных", была написана.
Премьера "Дней Турбиных" состоялась 5 октября 1926 г. В том месяце пьесу давали 13 раз, в следующем - 14. За последующие 14 лет пьеса была сыграна 900 раз. Успех был ошеломляющий, но и злобу вызвала она не меньшую. Уже в день генеральной репетиции в сентябре 1926 г. писателя допрашивали сотрудники ОГПУ. А в 1927 г. пьеса была запрещена. Помогло заступничество К. Е. Ворошилова48). Того самого, о котором В. М. Молотов вспоминал: "Мы все трое были певчими в церкви. И Сталин, и Ворошилов, и я. В разных местах, конечно. Сталин - в Тбилиси, Ворошилов - в Луганске, я - в своем Нолинске. [...] Сталин неплохо пел. [...] Ворошилов пел. У него хороший слух. Вот мы трое пели. "Да исправится молитва твоя..." - и так далее. Очень хорошая музыка, пение церковное"49). И далее: "...Церковные песни мы иногда пели. После обеда. Бывало, и белогвардейские пели"50). Так и вспоминается квартира Турбиных в Киеве и юнкерская песня в исполнении Николки:
Безкозырки тонные,
Сапоги фасонные,
То юнкера-гвардейцы идут...
Пьеса не только была разрешена в "придворном" МХАТе, это была любимейшая сталинская пьеса. В январе 1932 г. по его личному распоряжению ее постановка была возобновлена. Известно, что И. В. Сталин смотрел мхатовские "Дни Турбиных" почти двадцать раз! Исполнителю роли Алексея Турбина Н. П. Хмелеву Иосиф Виссарионович как-то сказал: "Хорошо играете Алексея. Мне даже снятся ваши черные усики (турбинские). Забыть не могу"51).
Литературовед В. Я. Лакшин подметил, что в первые самые тяжелые дни войны, подыскивая слова для знаменитой своей речи 3 июля 1941 г., И. В. Сталин "сознательно или безсознательно использовал фразеологию и интонацию монолога Алексея Турбина на лестнице в гимназии: "К вам обращаюсь я, друзья мои..."52).
Но были и другие зрители. И не только "неистовые ревнители" в СССР. Оказались такие и за рубежом.

Уроженец Финляндии, во время гражданской войны сражавшийся с большевиками в рядах Северо-Западной армии, капитан Кирилл Николаевич Пушкарев в письме от 3 апреля 1934 г. сообщал баронессе М. Врангель (матери покойного генерала):
"...В конце февраля нас посетила Н. В. Плевицкая, давшая 5 концертов при переполненном зале, публика устраивала артистке овации, 2 раза был фельдм[аршал] бар[он] Маннергейм.
Давали у нас пьесу Булгакова "Дни Турбиных" (Белая гвардия), публике пьеса не понравилась, все, может, и правда, но не стоило бередить старых ран: бегство ген. Скоропадского из Киева и нежелание многих офицеров идти на позиции, а представление замерзать в окопах небольшому количеству энтузиастов. Булгаков писатель советский, и пьеса, хоть и немного сдобренная Тарусским***, все же носит душок советский. Ген. бар. Маннергейм тоже был, но после 3 акта уехал"53).
Вот так: овации секретной сотруднице НКВД Плевицкой, участвовавшей в похищении двух председателей Российского общевоинского союза, и прохладное отношение к "Белой гвардии" "советского" М. А. Булгакова. Что нам правда, нам подавай песни о России в исполнении советской чекистки.
Однако более замечателен уход из зала барона Маннергейма.
Благодаря указанию на третий акт мы практически безошибочно можем определить то место, которое активно не понравилось барону. Это картина первая. Обращение к юнкерам в Александровской гимназии полковника Алексея Васильевича Турбина, заменившего в пьесе, как мы помним, полковника Феликса Феликсовича Най-Турса из романа - прообраз графа Федора Артуровича Келлера. А, значит, их беседа в Оргееве в марте 1917 года, когда барон приезжал убедить графа подчиниться "временщикам", как бы продолжилась через семнадцать лет...
"Алексей. Приказываю дивизиону внимательно слушать то, что я ему объявляю.
Тишина.
За ночь в нашем положении, в положении всей Русской армии, я бы сказал, в государственном положении Украины произошли резкие и внезапные изменения... Поэтому я объявляю вам, что наш дивизион я распускаю.
Мертвая тишина.
Борьба с Петлюрой закончена. Приказываю всем, в том числе и офицерам, снять с себя погоны, все знаки отличия и немедленно же бежать и скрыться по домам. (Пауза.) Я кончил. Исполнять приказание!
Студзинский. Господин полковник, Алексей Васильевич!
Алексей. Молчать, не рассуждать!
3-й офицер. Что такое? Это измена! [...]
2-й офицер. Арестовать его! Он передался Петлюре! [...]
Алексей. Да... Очень я был бы хорош, если бы пошел в бой с таким составом, который мне послал Господь Бог в вашем лице. Но, господа, то, что простительно юноше-добровольцу, непростительно (3-му офицеру) вам, господин поручик! Я думал, что каждый из вас поймет, что случилось несчастье, что у командира вашего язык не поворачивается сообщить позорные вещи. Но вы недогадливы. Кого вы желаете защищать? Ответьте мне.

Молчание.
Отвечать, когда спрашивает командир! Кого?
3-й офицер. Гетмана обещали защищать.
Алексей. Гетмана? Отлично! Сегодня в три часа утра гетман бросил на произвол судьбы армию, бежал, переодевшись германским офицером, в германском поезде, в Германию. Так что, в то время как поручик собирается защищать его, его давно уже нет.
Юнкера. В Берлин! О чем он говорит?! Не хотим слушать!
Гул. В окнах рассвет.
Алексей. Но этого мало. Одновременно с этой канальей бежала по тому же направлению другая каналья, его сиятельство командующий армией князь Белоруков. Так что, друзья, мои, не только некого защищать, но даже и командовать нами некому. Ибо штаб князя дал ходу вместе с ним.
Гул.
Юнкера. Быть не может! Быть не может этого! Это ложь!
Алексей. Кто крикнул "ложь"? Кто крикнул "ложь"? Я только что из штаба. Я проверил все эти сведения. Я отвечаю за каждое мое слово! Итак... Вот мы, нас двести человек. А там - Петлюра. Да что я говорю - не там, а здесь. Друзья мои, его конница на окраинах города! У него двухсоттысячная армия, а у нас на месте мы, четыре пехотных дружины и три батареи. Понятно? [...] Ну, так вот-с. Если при таких условиях вы все вынесли бы постановление защищать... что? кого?.. Одним словом, идти в бой, - я вас не поведу, потому что в балагане я не участвую, и тем более, что за этот балаган заплатите своею кровью и совершенно безсмыленно - вы. [...]
1-й офицер. [...] Юнкера, слушайте: если то, что говорит полковник, верно, равняться на меня! На Дон! На Дон! Достанем эшелоны и к Деникину! [...]
Студзинский. Алексей Васильевич, верно, надо все бросить. Вывезем дивизион на Дон!
Алексей. Капитан Студзинский! Не сметь! Я командую дивизионом! Молчать! На Дон! Слушайте вы, там, на Дону, вы встретите то же самое, если только на Дон проберетесь. Вы встретите таких же генералов и ту же штабную ораву. [...] Они вас заставят драться с собственным народом. А когда он вам расколет головы, они убегут за границу... Я знаю, что в Ростове то же самое, что и в Киеве. Там дивизионы без снарядов, там юнкера без сапог, а офицеры сидят в кофейнях. Слушайте меня, друзья мои!.. Мне, боевому офицеру, поручили вас толкнуть в драку. Было бы за что! Но не за что. Я публично заявляю, что я вас не поведу и не пущу! Я вам говорю: белому движению на Украине конец. Ему конец в Ростове-на-Дону, всюду! Народ не с нами. Он против нас. Значит, кончено! Гроб! Крышка! И вот я, кадровый офицер, Алексей Турбин, вынесший войну с германцами, чему свидетели капитаны Студзинский и Мышлаевский, на свою совесть и ответственность принимаю все, все принимаю и, любя вас, посылаю домой.
Рев голосов. Внезапный разрыв.
Срывайте погоны, бросайте винтовки и немедленно по домам!"54)
Вот эти-то слова и заставили барона Маннергейма, финского фельдмаршала, председателя Совета обороны страны, в своей столице встать и покинуть зал...
А ведь за этими словами стояла не только логика истории, но Промысел Божий, Его святая воля.
Даже такой всеми признанный строгий ревнитель Церкви Христовой, как архиепископ Волоколамский Феодор (Поздеевский), пришел к выводу о долговечности власти большевиков. "Как-то в конце лета 1919 года, - вспоминал очевидец, - трое каменщиков, ремонтировавших колонны Троицкого собора [Даниловского монастыря в Москве], сели отдохнуть на лавочке у "черного хода" настоятельского дома. Среди них зашел разговор о недолговечности советской власти. Неожиданно из сеней дома вышел владыка Феодор в простом сереньком подряснике. Очевидно, он что-то мастерил в сенях. Он остановился около каменщиков и сказал: "Я невольно слышал ваш разговор. Те, кто думает, что советская власть недолговечна, - ошибаются. Эта власть - всерьез и надолго, потому что ее поддерживает большинство народа. Если вообще когда-либо произойдет замена этой власти другою, то это может случиться очень не скоро, через несколько поколений и только тогда, когда ее руководители оторвутся от народа"55).
"...Тяжкий грех богоотступничества и богоборчества, - говорил в 1974 г. архиепископ Зарубежной Церкви Аверкий (Таушев), - мог быть очищен поистине только огненным испытанием, слезами и кровью. Вот почему и Белое движение и все другие попытки свергнуть иго лютого безбожия, воцарившегося над несчастным заблудшим русским народом, не привели к желанной цели. Мало было одного освобождения внешнего от сатанинской власти. Ничего бы не дало русскому человеку, в душе которого продолжал бы жить этот яд змеиный. Только путем таких тяжких страданий мог очиститься русский народ от этого страшного яда. И эти страдания даны русскому народу: даны ему на пользу"56).

Сергей ФОМИН

СНОСКИ
* До июля 1919 г. именовались Войсками Терско-Дагестанского края. Входили в состав Вооруженных Сил Юга России.
** Марина Цветаева. Лебединый стан.
*** Режиссер самодеятельного русского театра в Гельсингфорсе. - С. Ф.

ПРИМЕЧАНИЯ
1) Булгаков М. А. Белая гвардия. Театральный роман. Мастер и Маргарита. Романы. М. 1978. С. 13.
2) Булгаков М. А. Письма. Жизнеописание в документах. М. 1989. С. 95.
3) Булгаков М. А. Повести. Рассказы. Фельетоны. М. 1988. С. 78.
4) Сахаров В. Последний бой Най-Турса // Источник. М. 2003. № 1. С. 32.
5) Каганская М. Москва - Ершалаим - Москва // Литературное обозрения. 1991. № 5. С. 99.
6) Яблоков Е. А. Роман М. Булгакова "Белая гвардия". М. 1997. С. 38.
7) Там же. С. 81.
8) Соколов Б. В. Кто вы, полковник Най-Турс? // НГ М. 1999. 19 августа. С. 16.
9) Иоффе С. Тайнопись в "Собачьем сердце" Булгакова // Новый журнал. Нью-Йорк. 1987. Кн. 11-12. С. 260-274.
10) Яблоков Е. А. Роман М. Булгакова "Белая гвардия". С. 98.
11) Тинченко Я. Белая Гвардия Михаила Булгакова. Киев-Львов. 1997. С. 143.
12) Епанчин Н. А. На службе трех Императоров. Воспоминания. М. 1996. С. 295-296, 297.
13) Скворцов В. Принцесса Катя Десницкая // Огонек. М. 1986. № 41. С. 30.
14) Епанчин Н. А. На службе трех Императоров. С. 296.
15) Пажи - рыцари России. Духовное наследие Пажеского Его Императорского Величества корпуса. Сост. А. Б. Григорьев, О. А. Хазин. М. 2004. С. 206.
16) Там же.
17) Там же.
18) Скворцов В. Принцесса Катя Десницкая // Огонек. М. 1986. № 41. С. 29.
19) Епанчин Н. А. На службе трех Императоров. С. 297.
20) Скворцов В. Принцесса Катя Десницкая // Огонек. М. 1986. № 41. С. 29.
21) То же // Огонек. М. 1986. № 42. С. 27.
22) То же // Огонек. М. 1986. № 41. С. 29.
23) Епанчин Н. А. На службе трех Императоров. С. 298.
24) Скворцов В. Принцесса Катя Десницкая // Огонек. М. 1986. № 41. С. 29.
25) Незабытые могилы. Т. 5. М. 2004. С. 30.
26) Сахаров В. Последний бой Най-Турса. С. 32.
27) Тинченко Я. Белая Гвардия Михаила Булгакова. С. 148-149.
28) Топорков С. А. Александрийцы у г. Святой Крест 12 января 1920 г. // Военная быль. № 43. Париж. 1960. Июль. С. 15.
29) Булгаков М. А. Белая гвардия. Театральный роман. Мастер и Маргарита. Романы. С. 26.
30) Там же. С. 57.
31) Там же. С. 133.
32) Там же. С. 133, 134.
33) Там же. С. 133.
34) Там же. С. 82.
35) Там же. С. 162.
36) Там же. С. 248.
37) Там же. С. 68.
38) Там же. С. 69.
39) Там же. С. 68.
40) Подробнее см. об этом в ст.: Фомин С. В. "Интересы России не допускают отторжения Прибалтики" // Русский вестник. 2005. № 17.
41) Булгаков М. А. Белая гвардия. Театральный роман. Мастер и Маргарита. Романы. С. 198.
42) Соколов Б. В. Кто вы, полковник Най-Турс?
43) Булгаков М. А. Белая гвардия. Театральный роман. Мастер и Маргарита. Романы. С. 149.
44) Тинченко Я. Белая Гвардия Михаила Булгакова. С. 154.
45) Соколов Б. В. Кто вы, полковник Най-Турс?
46) Булгаков М. А. Письма. Жизнеописание в документах. С. 122.
47) Там же. С. 537.
48) Там же. С. 125.
49) Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. М. 1991. С. 123.
50) Там же. С. 270.
51) Соколов Б. В. Сталин, Булгаков, Мейерхольд... Культура под сенью великого кормчего. М. 2004. С. 213.
52) Там же.
53) Иоффе Э. Линии Маннергейма. Письма и документы. Тайны и открытия. СПб. 2005. С. 226.
54) Булгаков М. А. Избранные сочинения. Т. 3. Пьесы. М. 2003. С. 165-168.
55) Россия перед Вторым Пришествием. Сост. С. и Т. Фомины. Т. 2. СПб. 1998. С. 220.
56) Там же. С. 219.