Своеобразная трактовка Софокла

Фильм «Царь Эдип» основан на трагедии Софокла «Эдип-царь». Знаменитому режиссеру в полной мере удалось передать все особенности и перепитии древнегреческого сюжета. Однако Пазолини предлагает свою особую трактовку истории.

Режиссёр, он же сценарист, не передал того греческого антуража, которым пропитана вся трагедия, вместо этого он создал атмосферу Марокко. Сюжет от этого ничего не потерял, а заиграл по новому, показывая нам более дикого Эдипа, охваченного низменными желаниями и чувствами. Скорее всего, это было сделано по двум причинам.

Первая: помпезность Софокла, красота античности несколько искажала видение сюжета. То, что всё показано предельно низменно и просто, помогает увидеть незамутнённую внешними впечатлениями глубинную суть сюжета.

Вторая причина: Возможно, Пазолини хотел показать нам сравнение истории Эдипа с идеей Фрейда эдиповым комплексом. Эдипов комплекс совершенно низменный инстинкт, выражающий «животное» в человеке.

Определённая «дикость» была создана местами съемок (где дома больше напоминают руины), костюмами (будто бы людей почти первобытных племён), актёрской игрой, музыкой. Музыкальное сопровождение состояло в основном из пения цикад или свирели, но иногда звучали напряжённые переливы каких-то древних мотивов, что целиком погружало в нужную Пазолини атмосферу.

Хотелось бы отметить игру актёров, причём не только главных, но и второстепенных ролей. Пастух, спасающий Эдипа первый человек, способствующий исполнению судьбы, хорошо показан. Он всегда выглядит немного наивно, делает добро, не предполагая, что может кому-то навредить. Он выглядит пешкой в руках богов, что отлично показано мимикой актёра.

Франко Читти (Эдип) великолепно передал своего персонажа через призму дикого антуража. Если главный герой чувствует душевную боль, он показывает её максимально активно, чувствуется страсть, идущая из глубины души, персонаж чуть ли не переходит границы приличия и человечности. Наверное, сложно изобразить настолько эмоционального героя, не переигрывая. Актёру это мастерски удалось.

Изображение Иокасты тоже достойно отдельной похвалы. Пазолини уделил её чувствам больше внимания, чем Софокл, не выходя за рамки греческих норм, когда женщине неприлично было показывать свои чувства. Поэтому Иокаста показывает то, что творится в её душе только с мужем или в одиночку. Большую роль сыграл актёрский талант Сильваны Мангано, отлично передавшей все изменения в состоянии царицы. Даже то, что Иокаста до конца осознаёт всю ситуацию и ужасается только во время игры с подругами, когда рядом никого нет, выглядит в этой кинокартине органично именно благодаря игре. Вся Иокаста выбелена, у неё нет бровей, она будто бы светится на фоне окружающих, а особенно на фоне Эдипа, более смуглого, чем большинство персонажей. Интересную деталь можно заметить про её брови. Через брови передаётся множество эмоций, у Иокасты их нет, то есть в большинстве случаев никто не может увидеть, что у неё в душе, что снова даёт прямую отсылку к грекам и неприличием показывать чувства.

Благодаря некоторым техническим приёмам в фильме больше, чем у Софокла, показана тема зрячести/слепоты, которая пронизывает оба произведения. Зрячесть внутренняя никогда не совпадает со зрением реальным. Какие-то моменты были и у греческого трагика, такие, как насмешки над слепым провидцем Тиресием, ослепление Эдипа. В кинокартине есть то, чего не указал Софокл: во время битвы Эдипа всегда ослепляет солнце, маска пророчицы полностью закрывает ей глаза, после получения предсказания взгляд Эдипа помутился, при выборе дорог он закрывал глаза и доверялся судьбе. Последний момент мне особенно понравился: закрытие глаз будто бы являются попыткой временно «ослепить» себя, для получения видения своей судьбы.

В фильме часто использовалась «живая камера». Она использовалась для усиления динамичности, но быть может не только для этого? При использовании этого приёма часть образов ускользает от зрителей, может быть, это было сделано и для того, чтобы своеобразно ослепить и нас?

Не могу сказать, что это представление об Эдипе совпадает с моими ощущениями, оставшимися, после прочтения трагедии. Но, тем не менее, знание этого иного видения помогает посмотреть на сюжет с другой стороны, увидеть его более объёмно, что способствует большему пониманию истории.

3 из 10

Сквозь эпохи греческая трагедия остается в вечности

Аристотель в своей «Поэтике» дал определение трагедии как подражанию действию важному и законченому, в котором путем узнавания происходит переход делаемого в свою противоположость, что меняет жизнь героя от лучшего к худшему и приводит его к гибели.

В мировоззрении древнего грека каким-то образом уживались два протеворечивых понятия судьба и борьба. С одной стороны вера грека в фатум была безусловной то, что предначернато обязательно произойдет. Человек бесконечно слаб перед богами. В воле богов причинять страдания или помогать человеку, но даже они не смогут изменить твоей судьбы. Всё предрешено! Трагический герой рождается тогда, когда человек даже знаю свою ужасную участь решает дерзнуть перед фатумом, бросить вызов богам или попытаться спасти того, кому суждено умереть. Герой гибнет. И часто судьба сбывается именно с момента бросания вызова, там, где герой решает изменить свою судьбу. Как в мультике «Кунг-фу панда» «решил уйти от судьбы встретишь ее там, где свернул с дороги». Герой трагедии гибнет, но своей гибелью он торжествует победу над богами, силами природы, над миром. Трагический герой тем и отличается от, скажем, образа человека в западной, христианской культуре, что последний смиренно принимает удары судьбы, а герой античной трагедии идет к ним на встречу, бросает им вызов, противостоит им!

«Царь Эдип» Софокла один из ярчайших образцов греческой трагедии. Эдип мученик познания, говоря языком Ницше. Будучи царем Коринфа, он не был спокоен и счастлив, он испытывал жажду познания. Его мучил вопрос «кто он». Им неукротимо двигало желание узнать историю своего рождения и свое предназначение. Для этого он отправляется в Дельфы к Оракулу, который сообщает ему о страшной судьбе Эдип станет убийцей своего отца и мужем своей матери. Желая избежать такой участи Эдип воплотит ее в полной мере. За это Эдипа ждет гибель и страшные муки. Такова она великая, проникнутая пафосом (от греч. pathos страсть) культура Древней Греции.

Фильм доподлинно рассказывает нам трагедию Софокла, при этом очень грамотно пользуясь возможностями киноязыка, играя с пространством и временем на экране в начале фильма из цветущей «современности» мы перемещаемся в нескольно тяготящую психоделическую древность.

Пазолини гений.

Каждый из нас Эдип

Кинематограф П. П. Пазолини не был похож ни на какой другой. И по прошествии достаточно большого количества времени его работы продолжают вызывать споры и задавать вопросы, ответы на которые найти подчас не очень просто.

Он очень точно уловил дух времени прошлого, настоящего и будущего. Так в киноленте «Царь Эдип» Пазолини идет по пути поиска ритмических соответствий между античностью и современностью. Фильм условно можно поделить на три части: античную (собственно излагающую древнегреческий миф) и две современные, обрамляющие ее. В результате такого сюжетного строения фильма происходит столкновение времен, при этом современные части можно воспринимать как грезу, галлюцинацию героев античной части, и наоборот античную как сон героев современных частей. Через контакт с настоящим режиссер вовлекает образ Эдипа в незавершенный процесс становления мира, как бы напоминал зрителю, что каждый из нас Эдип, и порой мы не ведаем, что творим.

Фильм «Царь Эдип» можно назвать автобиографическим произведением режиссера, поскольку в первой части картины Пазолини рисует образы героев со своих родителей, а сам миф об Эдипе во второй части сопоставляет с представлениями о периоде младенчества, когда помимо его воли подспудно закладывалась вся его жизнь, мотивы, поведение, склонности и пристрастия. Это первый фильм Пазолини в котором он сыграл одну из ролей роль Верховного жреца, и, тем самым, лично ввел текст античной трагедии Софокла в свой фильм именно с диалога Эдипа со жрецом начинается действие трагедии у древнегреческого автора.

Несчастный! О, не узнавай, кто ты!

Сколько же их было прежде «Эдипа» Пазолини. Ретроспективно выстроились мысли его предшественников, эпохи, учения, все недра сознательного и бессознательного каждого, кто складывал эту цепь ДНК объекта искусства. И вот теперь «Царь Эдип» в интерпретации Пазолини, последнего из развивших эту мифологему. Можем нарыть такую мощь интеллектуальной стратификации честно говоря, в небезынтересный лабиринт попадаешь. Но ведь где-то все только начиналось.

А начиналось на жарком Балканском полуострове в до наше время. Знойное греческое солнце, и цикады звенели вечной южной нотой, когда фиванский правитель навлек одним поступком проклятье на весь свой род. И вот царь Лай в час Х будет поставлен у перекрестка трех дорог, куда обязательно придет его сын, Эдип, изо всех сил старавшийся избежать этой встречи. И свершится предрешенное. И будет первая смерть. И сбудется одна половина рокового пророчества.

По Софоклу роль рока в жизни человека имеет довлеющее значение. И пусть Эдип убегал от своей проклятой судьбы, но высший приговор невозможно изменить.

В филологии есть определение «принцип трагической иронии», который будет проявлен тем, что герой убегающий всегда оказывается приближающимся. У Пазолини картинка выстроится буквально: Эдип меняет дорогу с закрытыми глазами читай, судьбу меняет. Пытается менять.

***

Можно долго разбирать текст, но речь о фильме, куда Пазолини внесет себя, свое Alter ego, свяжет античность с современностью. И психосексуальное с теорией Эдипова комплекса проявится центральной кинемой, отражающей концепт фильма кровать, которая несет две смысловые функции: овеществление сексуальности и поле брани с роком на этом плотском плацдарме.

Уже начало фильма вмешивает в миф Фрейда: сцена с младенцем в коляске и стоящим над ним отцом. Первое показанное их чувство обоюдная ревность, одинаково катастрофические мысли «она любит его больше меня; он украдет у меня ее». Она мать, жена, женщина, любимая обоими мужчинами ее жизни.

Костюмы и декорации тоже особенные, совсем не эллинистические. Скорее это шумеро-аккадская тематика с их лаконичной квадратурой домов и одеяний явная театральность и авторская символика.

***

Принимая во внимание трагедию Софокла и саму личность Пазолини, человека очень усложненного (яростный букет: коммунист, фрейдист, гомосексуалист), можно предугадать крайнюю эмоциональность картины. Зрителю предоставят проследить всю динамику сознания и психики героев в процессе постижения тайны. Эдипу лучше знать свою боль, свои страхи и принять кару от самого себя. В общем, что у Софокла, что у Пазолини одинаково тяжело, сильно и красиво.

P.S. Я все думаю, что Эдип мог бы избежать рока. Ведь ему было бы довольно не жениться. Наполовину сбывшееся пророчество (убил-таки Лая) окажется пустым трепом, на чем в свое время настаивала Иокаста. И пусть бы Мойры тянули свои унылые судьбы, а оракулы вещали.

Однако мы складываем свое будущее прошлым. И в этом смысле каждый для себя свой личный дельфийский оракул и рок все то, что мы пока так плохо читаем. Другие умеют чуть лучше, но некоторые читают неумело, по складам. Живем, как можем, ошибаясь самоуверенно. Пишем свою бездну, в которую сами толкаем себя. Все узнается в свое время. И тот же Пазолини, наверное, каким-то образом слагал финал своей жизни. И для этого финала авторства самого Софокла было бы мало

Фильм поставлен по античной трагедии Софокла, сюжет ничем не отличается от классического: У царя Фив родился сын, но согласно предсказанию ему была уготована страшная участь, он должен был убить своего отца и жениться на своей матери. Боясь исполнения этого предсказания младенец был оставлен умирать в пустыне, но разумеется был спасен царской семьей Коринфа, в итоге не зная о предсказании Эдип-царь полностью его выполнит, чем подвергнет Фивы страшному испытанию некой болезнью

У Пазолини получилась настоящая античная трагедия про роль фатума в нашей жизни и про то, что от капризов судьбы мало того, что никто не застрахован, но и от нее бесполезно бежать. Так как фильм был создан уже после создания Фрейдом концепции «эдипова комплекса», то в фильме можно обнаружить и некоторую реакцию на эту теорию, только ревностью будет страдать не столько Эдип, сколь его настоящий отец Лай, что и станет в некоторой степени спусковым крючком трагедии

Взаимосвязь.

Древнегреческий мир полон загадок и неразгаданных тайн. Древнегреческие боги, прорицатели, мистические заклятия и всевозможные перевоплощения, мифы, в конце концов, не зря именно этот период в истории человечества всегда вызывал живой интерес. Вот и фильм Пьера Паоло Пазалини « Царь Эдип» из той же оперы, а точнее из мифа даже лучше сказать из древнегреческой одноименной трагедии Софокла.

С легкой руки Пазалини получился, чуть ли не автобиографический фильм. Конечно же, режиссер не является тем самым Эдипом, и никто во времени не перемещался. Тем не менее при создании картины режиссер опирался на три составляющие : сама трагедия, написанная Софоклом, ее прочтение Фрейдом и жизненная история режиссера. Последнее отразилось на начале и конце фильма. Таким образом, окольцовывая сюжет фильма как бы сюжетами из своей собственной биографии, Пазалини проводит параллель с трагедией Софокла, и получается некая рефлексия о собственном детстве. Все выходит даже очень круто, ведь не каждый сможет вот так сопоставить свою жизнь через древнегреческую трагедию. Можно сказать, что Пазалини просто гений в своей задумке, только зрителем прочитывается это не сразу. Здесь элементарно нужны знания о самом режиссере.

Очень своеобразная игра актеров. Ее можно отметить излишней экспрессией и эмоциональностью. Здесь, скорее опять таки сыграла роль национальная черта режиссера.

Музыки особо в фильме как таковой нет. Основным музыкальным фоном выступает стрекотание цикад. Это необычно, но вполне типично для древней Греции, как может показаться.

По ходу фильма особо никаких деталей не выплывает. Лишь в последнем эпизоде появляется флейта, которая фигурировала большую часть фильма. И тут уже становиться понятно, что все три части : середина, начало и конец тесно взаимосвязаны.

Впечатляют декорации древних городов. Они построены весьма и весьма необычно. Создается впечатление, что это и правда какие-то древние сооружения. Скорее всего это и есть самые настоящие развалины, только подвергшиеся реконструкции.

Что касается идеи, то скорее всего режиссер хотел донести до зрителя, что современная цивилизация со своим варварским, архаичным прошлым, которое затаилось в подсознании, отражаются друг в друге и соприсутствуют в природе каждого человека.

Под тяжестью судьбы.

«Эдип Царь» Софокла произведение исключительное и уникальное по своей как сюжетной линии, так и смысловому наполнению. А Пьер Паоло Пазолини восхитительно экранизировал этот литературный памятник.

Пересказ трагедии Софокла кинематографическим языком удался Пазолини как нельзя лучше от картины не пахнет стандартом, принятым для классических экранизаций. Режиссер преподнес знакомые строки в правильном, как и у древнегреческого поэта, неоднозначном свете.

Несмотря на то, что в основном герои говорят строками первоисточника, лента полностью индивидуальна. Пазолини «обрамил» классику в современные рамки, не портящие восприятие и впечатление от нового кинопроизведения. Автор ленты ушел от ретроспективы произведения, упорядочив события в правильной последовательности.

Пролог и эпилог интересны в контексте классики, они дают ей новый оттенок и смысл. Режиссер не воспринимает его пошло и прямо, как многие другие, проблему трагедии как влечение отпрыска к матери, а как силу рока и судьбы, как они управляют человеком и как он относится ко всем нежеланным происшествиям своей жизни. А лишая себя зрения, Эдип заключает себя в своем теле, что побуждает его отнестись философски к своим проблемам, и в эпилоге Эдип просто слеп что может символизировать ответственность нового за деятельность старого, уже ушедшего, поколения.

Символичность картины вот один из составляющих ее преимуществ, кроме уже приведенного примера там можно найти еще множество примечательно, что, повздорив на дороге с Лаем сначала бежит прочь от повозки, а затем, будто под бессознательной тяжестью рока совершает эти убийства, направляясь навстречу к ним.

Действия картины происходят не в Греции, а в Марокко, герои не ходят в традиционной греческой одежде, их доспехи и оружия нелепы, но эти древние, занесенные песком, марокканские города и пустынные просторы, человеческие отношения создают полноценное ощущения правдивости происходящего.

Еще одним преимуществом является актерский состав. Нельзя выделить какого то из них, каждый добился достоверного воссоздания образа своего героя. Они сумели порой без помощи слов передать атмосферу и настроение отношений.

А также нельзя не заметить чудесную операторскую работу. Панорамы, портреты, пейзажи подчеркивают атмосферность ленты. «Живая» камера подчеркивает динамичность картины. Восхитительно сняты драки Эдипа с охранниками Лая.

Картина Паоло Пазолини подчеркнуто реалистична. Здесь, как в «Одиссее» Кончаловского вы не найдете мифических существ. Даже сфинкс это человек в странном облачении, несущий околесицу, непонятную для простых людей.

Фильм Пьера Паоло Пазолини это совершенно индивидуальное, самостоятельное произведение искусства, достойное отдельного трактования.

Это притча о человеке и о том, что над чем он не властен.

Edipo re

Знакомясь с творчеством Пазолини я всегда «попадал» на такие странные формулировки «знактоков», как «марксист», «гомосексуалист» и «фрейдист». Критики уверяли, что именно указанные три понятия повлияли на творчество этого человека. После таких предисловий мне было мало интересно следить за творчеством этого человека. Да и минималистические решения «Царя Эдипа», который я много лет ранее пытался посмотреть не внушали доверия. Как для зрителя для меня многое решило «Евангелие от Матфея», в котором Пазолини предстал настоящим творцом, режиссером выходящим за пределы всяких концепций или замыслов.

Очередная попытка посмотреть его «Царь Эдип» привела к очень большому удивлению. Я не увидел в ленте фрейдизма. Не увидел каких-либо прямых параллелей с Эдиповым комплексом Фрейда. Фильм совсем о другом. На мой вкус, все куда проще и глубже

Я не сомневаюсь, что про трагедию Софокла Пазолини, как и большинство из нас, узнал именно из книг о теории психоанализа одного австрийского доктора. Другое дело, что Пазолини внимательно с ней ознакомился и решил экранизовать. Для усиления эффекта он просто добавил пролог и эпилог, возвращающие зрителя к нашему времени. В прологе мы видим переживания маленького мальчика, который видит отца обнимающего его мать. Военная форма отца ненавязчиво напоминает нам о самом режиссере, отец которого был военным. Но главное, как мне кажется совсем не в этих «фишках», рассчитанных преимущественно на широкую аудиторию. Важно, что Пазолини так четко и красиво рассказывает известную историю, что ее актуальность и современность даже не подвергаются сомнению.

Перед нами предстает Эдип, странный и озадаченный правитель, который не в силах запретить своим подданным рассказывать страшные предположения, но и не в силах принять как факт свою преступную сущность. Его жена, которая могла бы предвосхитить многое и сопоставить известные ей факты, погружена в гедонический эгоизм. Стремясь оставить все «как есть», с каждой минутой своего бездействия она только подталкивает супруга к пропасти и забвению.

А если взглянуть на Эдипа как на обычного человека, мужа, сына, отца. То не получается ли, что его трагедия началась тогда, когда он узнал правду о своих родителях? А родители. Не получается ли так, что ненависть к Эдипу испытывал его отец? А сын, оказался лишь «низвергнут в море бедствий», ни в чем не повинной жертвою ситуации.

Конечно эти вопросы могли появиться и после прочтения трагедии Софокла. Но многое решают акценты рассказчика. Пазолини тут очень серьезен. На мой взгляд, его «Царь Эдип» это как раз не восхваление фрейдистских теорий, а фактическое признание их поверхностности. Критический взгляд на современный мир человека, который стремится к познанию. Изысканная притча о роли власти в современном обществе и рефлексии власть имущих. Предостережение для конформистов и нон-конформистов одновременно.

9 из 10

Для бед великих спас дитя, и если Ты мальчик тот, знай, ты рожден на горе!

Одна из нескольких сохранившихся, дошедших до нас трагедий, великого Софокла, «Царь Эдип». Непростая история. История, к которой кроме Пазолини обращались многие авторы. Обращался Аристотель в своей «Поэтике». И Сенека написал драму «Эдип», и у Корнеля тоже есть одноименная драма, и у Вольтера. Обращались к этой истории и современные писатели, такие как Луи Арагон «Гибель всерьёз», Анри Бошо «Эдип, путник». Игорь Стравинский написал оперу-ораторию, по пьесе Жана Кокто, /экранизацию этой оперы в 1993 году в Японии сделал Джули Тэймор/, да и другие деятели кинематографа, не обошли эту тему вниманием. Так в 1957 году канадские режиссёры Тайрон Гатри, Абрахам Полонски сняли фильм «Грех кровосмешения», а в 1959 году, Жан Кокто, снял фильм «Завещание Орфея». В 1968 году, английский режиссёр, Филип Савилл снял фильм «Царь Эдип», 1972 году американский режиссёр Джош Бекер, снял восьмиминутную короткометражку, режиссёр с Кипра, Иоаким Милонас, в 2009 году снял фильм «Эдип», и это не всё, список этот можно продолжить.

Нынче, к сожалению не так, как раньше читают, а уж тем более поэзию, да ещё античных авторов, поэтому краткий, как бы синопсис, думаю не помешает, тем более, учитывая, что у Пазолини свой взгляд, не столько на события древности, сколько на события современности.

Та вот. Дельфийский оракул предсказывает Фиванскому царю Лаю, смерть от руки сына. Пастух, которому царь поручил бросить ребёнка на горных склонах, дабы съели его дикие звери, ослушался царя и отдал ребёнка другому, /встретившемуся по дороге/ пастуху. Так, ребёнок попадает к царю соседнего Коринфа. Под именем Эдипа, он воспитывается, как родной сын царя. Прошли годы, и как-то Эдип, узнав, что он неродной сын коринфского царя идёт к дельфийскому оракулу и тот предсказывает ему, что главное не то, чей он сын, а то, что он убьёт родного отца и женится на своей матери. В ужасе Эдип бежал из Коринфа, и на перепутье трёх дорог встретил колесницу со стариком и несколькими слугами. Старик вёл себя высокомерно, Эдип был не лишён самолюбия, кто кого ударил стрекалом, кто кого посохом, не так было важно, как то, что Эдип убил старика. Далее Эдип попадает в Фивы и, одержав победу над Сфинксом, стаёт царём Фив и женится на вдове царя Лая, Иокасте.

Вот такая преамбула. С этого момента начинается история, в трагедии Софокла, /в фильме правда, немного другая хронология/.

Собственно все пророчества сбылись, ничего уже нельзя изменить. Но жизнь то продолжается. И с этим надо как-то жить. Вопрос только в том, как жить. И вот тут мы переходим к главному, к совести. Совесть, самый жестокий и беспощадный суд из всех известных человечеству. Вот оно, самое страшное испытание нашей жизни.

Я могу только догадываться, по каким тайным уголкам своей памяти бродил великий режиссёр, /как соотнеслись воспоминания прошлого, с наблюдениями настоящего/ но то, что в результате он добрался до самой глубины моей души, без сомнения. И дело уже не в том, что автор в своём фильме, рисует муки совести, как плату за попытку приближения к Истине, а в той тонкой грани, которая отделяет смысл жизни человеческой от бессмыслицы, а её хуже от нравственного преступления.

Возможно кому-то покажется, что история царя Эдипа, это история о необратимости рока, /судьбы/, довлеющем над человеком, мне же всегда казалось, что это история о совести человеческой, как векторе нашего движения по жизни.

Пазолини, своим фильмом подчеркнул важность понимания ответственности за свои поступки, (Нам не дано предугадать, чем слово наше отзовётся. Ф. Тютчев), а тем более поступки. Именно поэтому помыслы наши должны быть чисты, дабы не пришлось последствия дел наших, расхлёбывать потомкам нашим, так, как мы расхлёбываем последствия деяний наших предков.

И чтоб дети наши рождались не на горе, а на счастье.

В интеллектуальном кино миф всегда присутствует на уровне более или менее завуалированной структуры, которую принято искать и находить. И общеизвестно, что в основе большинства фильмов лежит тот или иной миф, реализуемый в более или менее узнаваемой для зрителя символической и образной системе. А фильм Пазолини уже самим своим названием ставит в некоторый тупик тех зрителей, для которых весь смысл как раз в этом «разоблачении» мифа и состоит.

Пазолини решил снять сам миф, его фабулу, живую историю, которую по сей день принято использовать при рассмотрении всякого рода неврозов. Кроме этого, Эдипова история является символом горького самопознания, которое может быть разрушительным, но, тем не менее, влечет к себе человека. Для Эдипа это самосознание оказалось невыносимым, в результате чего он выкалывает себе глаза, дабы не видеть гнев этого мира, обращенный на него. Пазолини в гораздо меньшей степени интересует символическое значение этого мифа, нежели его образность, воссоздаваемую им в удивительном стиле, который можно было бы назвать даже аутентичным, если бы мы не знали, что это «всего лишь» миф, трагедия древних греков. Пазолини в некотором роде «разоблачил» миф, заинтересовавшись его образностью. На экране мало кому удается реализовать представление о том или ином периоде исторического прошлого так, чтобы это не было смешно, тем более, когда это прошлое не что иное, как античность, ежедневность которой настолько отлична от нашей, что становится не по себе, если попытаться ее вообразить. Этому воображению очень поможет фильм Пазолини, с его дивной, далекой, недосягаемой уже степной тишиной, с очень странными фивскими строениями, за узкими окнами одного из которых сидит в преддверии беды Иокаста

Невозможно не сказать об актерском составе картины, в особенности об исполнителях ролей Иокасты и Эдипа. Иокасту сыграла известная итальянская актриса Сильвана Мангано, ее лицо, кажется, несет в себе отблеск эпохи канувшей в лету и завораживает своей нездешностью, инаковостью, указывая на сложность и несколько хтонический характер того мира, частью которого она является. Эдипа сыграл один из любимых актеров Пазолини Франко Читти, в его игре присутсвует какая-то нарочитая примитивность и диковатость, присущая, наверное, царям тех времен, но в ней ощутима также и поэзия, порождаемая силой его трагедии.

Сам Пазолини сыграл в этом фильме эпизодическую роль роль главного жреца, который обращается к Эдипу с просьбой выявить, кто повинен в бедах жителей Фив, чей неправедный поступок навлек на них проклятие богов моровую язву.